— asher beauregard, отец, 84, человек
— eloise gauthier, мать, 83, мара
— cordelia beauregard, сестра, 44, человек

Во снах Эстель каменные статуи из их сада плачут, слезы жемчугом оседают на траве у их ног; мать в страхе поджимает губы на рассказы дочери, отец жмет плечами, бывает, не первая и не последняя в семье чувствует, как глубоко проросло зло в их древе. Иногда статуи оживают, из уст льются истории о прошлом, реках золота и океанах ржи, предательствах и женщине с сапфировым взглядом; конец — это только начало, каждый раз Эстель просыпается, будто ошпаренная ледяной водой.

Southern belle, несется ей вслед насмешливо в годы школьные и студенческие, чужих взглядов мара сторонится, губы только поджимает. Правда о каменном саду саднит сердце опасениями; а что, если она — следующая? Отец проклятья избежал, но в её поколении никто еще не почувствовал хватку мрамора на своих плечах. Она закапывается во все известные библиотеки, начинает работать в газете, лишь бы за хвост поймать корень зла — и ей удается. Сапфировый взгляд холодный и снисходительный, миссис ван Кампен не нужно говорить, зачем Эстель здесь, она знает все.

Сирых, убогих и обездоленных Эстель любила с детства, поэтому неудивительно, что сошлась с этой ведьмой; слова матери кольцом яда вокруг сердца сходятся, сжимают грудную клетку воплем отчаяния. Она не такая, упрямится девица, ты ничего не понимаешь; звучит, как влюбленная тинейджерка, коей и является на самом деле для Бриджет. Сгниешь ты в этом чертовом месте, шепчет лишенная дара (возможно, и разума) мать, не любовь это, а проклятье. Бриджет на злые слова только только скалится, конечно, я ведь эксперт в проклятиях, дыхание ведьмы обжигает ей губы, и для тебя только самое лучшее.

Эстель далеко не лучшая в плавании, поэтому с легкостью тонет в океанском омуте, позволяя вдове ван Кампен утягивать ее глубже и глубже, в морскую пучину, где переплетаются страх и наслаждение.