внешности: по поводу внешности я пока в раздумиях (парочка, что сразу пришли в голову заняты, поэтому лучше я пока обрасту идеями - связями, а потом выберу, возможно попрошу дубль) с:

ж: - русалка, мара/маг, вамп; очень пощупала бы русалок интересная для меня раса, но тут больше для женского персонажа; в этом случае возможно взяла бы кого-то с увлечением в биологии моря или как там marine biology переводят; марой на самом деле хотелось бы поиграть в полиции (мб внедренной в криминал?) как в departed, но с финалом получше хд

м: - маг (наверное ментальник, мб еще и целитель), вамп
если маг, то вписался бы может в какую-то известную семью, где возможно он не слишком оправдывает ожидания семьи

характер: тут у меня два варианта: а) не слишком социальный персонаж, но оч погруженный в свое дело; чет в стиле юного декстера, но без убийств; б) опять же какого-то умника в своей сфере, но более социального и вероятно немного самовлюбленного (тут только набросок, все же зависит от конечной идеи)

идеи касаемо работы персонажа: сейчас больше всего хочется в полицию/фбр ужасно прусь по всяким фрб, закон и порядок, полиция чикаго и ко или медицину; в зависимости от итогового возраста совместила бы с приглашенным лектором в универе с:

старая идея касательно рас: у меня есть довольно старая идея, которую я никак не отыграла, я хочу поиграть немного драмы ака насильственное обращение (скорее в вампира, но можно и в оборотня), но тут я, наверное, все же хочу, чтобы сразу было с кем это поиграть, поэтому нужен родитель, или хотя бы какой-то приближенный к родителю тип, чтобы я это с ним могла отыграть с:  (пс это обращение можно как в настоящем, так и в каком-то прошлом)
тут скорее из человека в вампа или из мага/мары, ведь будет крутой переход потери одних способок и начало других с:

конечно же любовная ветка: самый сок оставила на потом с: мб кому-то оч нужна пара, то я могу себя предложить хд либо в слэш либо в гет, на фем меня можно развести, но это сложно хд никогда не играла с:

---

дополнительно:
играю в ритме от поста в 2 недели до поста в месяц; иногда могу быстрее, иногда так давит работа, что могу только лежать :с
пишу с заглавными и птичкой (последнее скорее привычка), где-то 2-3к, как пишите вы мне в принципе одинаково, я читаю и лапс и красиво оформленное, и вообще 1.5к   
постом могу поделиться в лс с:

кензи – привязавшееся с детства сокращение; полным именем – маккензи – донован не представляется уже давно и дёргается, если кто-то (например, гундосный боб, её прошлый работодатель) решает обратиться из вежливости, но чаще из подчёркнутой злости.

а злиться есть на что – у кензи целая пачка причин, из-за которых её стоит гнать взашей сразу, как только она откроет рот. пока молчит – ничто не выдаёт подвоха, кроме разве что нехорошего прищура глаз. дальше донован начинает говорить – и пиши пропало: неуместные шутки на грани фола, а порой откровенные издевательства над клиентами. кензи не умеет работать с людьми и держать язык за зубами, да и никогда не пыталась этому научиться, словно намеренно выпячивает всю свою накопленную к двадцати пяти годам дерзость и катит грудь колесом.

её повадки – защитная реакция на раннюю потерю матери. кензи всего десять, а энди донован уже пожирает рак. вплоть до самой смерти она остаётся обычным человеком, и, вопреки уговорам мужа, отвергает любые его попытки ей помочь с той, иной стороны жизни, изнанки мира, сверхъестественной его части, а потому уходит, навсегда оставаясь в памяти дочери высохшим от болезни лицом и бескровной улыбкой, искренней и, безусловно, доброй, но до сих пор доводящей донован до слёз по ночам.

с конца две тысячи девятнадцатого кензи предоставлена самой себе – она бросает учёбу (в знак протеста, конечно, но протестовать ей уже некому) и с тех пор находится в поиске себя. так она называет попеременные успехи в поисках работы и визиты на ярмарки вакансий. впрочем, ей с головой хватало бы тех двести баксов в неделю, что положены ей государством, но донован словно боится сидеть без дела, а потому ищет общества и в охотку бросается на покорение новых вершин, будь то обычный электронный дискаунтер или букинистический магазин, несмотря на болезненные порой падения и неприятные увольнения, хотя последнее – спорное. кензи никогда не остаётся в долгу и упускает шанса подгадить напоследок.

оставшись без семьи, ей вступить бы в стаю. с ранних лет кензи не везёт с друзьями. с кем крепко задружится – как назло, уезжают, а после смерти матери ей самой стало сложнее обзаводиться новыми знакомыми, набираясь гнетущего и тяжёлого настроения от отца, который даже не спешил ставить в известность дочь и об её, и об её сущности вплоть до шестнадцатилетние, когда случилось первое обращение, несмотря на все признаки до (кензи всегда считала удачей и везением, что никогда не болела, а все шишки заживают, как на собаке, ха-ха). знакомство со своей сущностью далось кензи тяжело во всех смыслах – отсутствие поддержки и какого-либо понимания со стороны отца подвесили в воздухе множество вопросов, ответы на которые донован ищет до сих пор.

---

дополнительно: писала в хочу к вам когда никогда, но сейчас чувствую, что НАДО

у меня уже есть готовая анкета (вообще-то это она и есть, только немножк сокращённая), но персонаж толком не отыгранный и не подробно расписанный. вайбы одиночной одиночки, поэтому в поиске всех: стаи, бывших, будущих, друзей, бестис, врагов, сиблингов и всё такое прочее.

хочу хулиганить, буянить и шалить, а потом разгребать последствия. шутить шутки, смеяться до слёз, страдать и реветь навзрыд по поводу и без повода при различных обстоятельствах.

пишу 4-6к от 3его лица. могу в большие буквы, могу в маленькие. могу в птицу-тройку, могу без неё. люблю писать букву ё, но часто забываю её ставить. пишу постик в недельку-две. могу чаще, могу реже

есть даже пост от кензи, если интересно

Какого-либо плана у Кензи нет: ни надёжного, ни безнадёжного – тоже. Она совершенно не думает, чем может обернуться её выходка, какие могут быть последствия, в первую очередь, для неё и тем более не расценивает свой поступок как преступное деяние. Не правонарушение, так, дурачество, если на то пошло, но главная причина по-прежнему кроется в остром и неконтролируемом порыве выпустить пар, провести через себя эмоциями, которыми Донован нашпигована с головы до пят, и дать выход через руку. Подобранный на дороге штырь – её знамя, её штандарт, её олимпийский огонь, и Кензи чувствует столь сладкую и блаженную свободу (пусть и временно) от созерцания своего шедевра. В конце концов она художник, она так видит и видит замечательную картину. Ну, немного кривую и неидеальную, но для первого раза и при помощи подручных средств без подготовки – достойно. Она думает достать телефон и сфотографировать, пока есть время, зафиксировать и иногда возвращаться к фотографии (подборка лучших моментов за февраль двадцать третьего), ведь вернуться на место преступление уже не выйдет (уже можно давать обратный отсчёт моменту, в который наскальные рисунки Кензи будет стёрта с боковой земли заурядными силами автосервиса; самое яркое искусство, оно такое – всегда живёт недолго).

Появление Андромеды застаёт Кензи врасплох, она позволяет схватить себя за руку и поднять на ноги – увлечённая любованием врезанных контуров на идеально гладкой, глянцевой поверхности бмв, Кензи отворачивается от инстинктов, меняет внимание и неусыпную бдительность за минутную слабость, за что тут же платится.

– Блять… – ведро сожаления и боли, что не успела смыться, прежде чем Берг её запалит. Не быть ей вторым Бэнкси, неуловимым творцом и уличным художником, а Донован уже успевает подумать о серии подобных работ (и всех – предназначенных исключительно для Андромеды). Кензи сразу же дёргает руку и пытается вырваться. Не получается. Вместо ответа – рвётся второй раз, третий, но также бесполезно. Силы в Кензи совсем немного. Ну, побольше, чем в обычном человеке, но вампиру противопоставить ей нечего, не обращаясь. И не думает перекидываться волка посреди парковки в разгар рабочего дня (энергозатраты  в силе и разорванной одежде несоизмеримы с подпорченным чуть-чуть настроением Андромеды). Сейчас, уже, вот-вот – и выкрутится из хватки Берг, стоит только извернуться под нужным углом и…

– Отпусти, – просится на волю, чуть ли не по-детски хныкая. – Отпусти, – голос уже ниже, глубже, утробнее. Кензи сутулится и в повадках всё меньше походит на человека. Люди, например, разговаривают, объясняют, выходят на диалог, избегают любого рода насилия. Кензи же решает проблему по-своему, по-звериному твердолобо. Опоздавшие инстинкты так и кричат – бежать. бежать. бежать. Кензи припустилась бы стремглав, да не может; уже упирается второй рукой в запястье Берг и скребётся, как запертый подполом щенок, и скулит, шурша расстёгнутым нараспашку бомбером. Она продавливает короткими ногтями следами кожу – вряд ли Андромеда почувствует боль, вряд ли удастся нанести минимальные увечья, чтобы хотя бы избавиться от хватки. Так и беснуется, бьётся, пульсирует, переступая с ноги на ногу, как будто она Братец Лис в сказке дядюшки Римуса: точно также прилипает к Смоляному Чучелку сначала одной рукой, затем другой – и никуда не деться.

В нос бьёт едкий запах Андромеды. Кензи неприкрыто морщится, словно ей нечем дышать; жмурится, то и дело задерживая дыхание (как же ей сейчас невыносимо жаль иметь совершенное обоняние). Персональная непереносимость Берг налицо.

– Ну и что ты сделаешь, а? – запал, стимулированный первичным испугом,  иссякает, и Кензи переходит всё-таки на язык людей (далеко не взрослых, правда, скорее застрявших в пубертате бесстыжих подростков). – Отпусти, говорю, и иди потрать часок-другой своего бесконечного времени на машину, если так её жалко, или что? – с вызовом смотрит, вздёргивая подбородок. Карие глаза темнеют; зрачок проваливается вглубь, его почти не видно. Так смотрят загнанные в угол животные, угодившие в капкан. Навряд ли Кензи способна перегрызть себе руку, но сорваться, поднять шум и устроить бучу на глазах у всех, пускай немногочисленных прохожих, – вполне.